Нынешний 2017 год богат на памятные события в городской истории - 85-летний юбилей вместе с городом отметил филиал «Азот» OХК «УРАЛХИМ» и ДК им В.И. Ленина. Вместе с тем, не следует забывать ещё об одном трагическом юбилее для всей страны - 80-летии начала эпохи «Большого террора», апогей которого пришёлся как раз на лето-осень 1937 года.
На сайте пермского «Мемориала» (правозащитной организации) можно найти следующую трактовку этого сложного исторического периода. Семьдесят лет назад, по решению высших партийных органов, в СССР развернулась очередная кровавая «чистка», длившаяся почти два года. В исторической публицистике эта репрессивная кампания нередко именуется «Большим Террором»; в народе же ее называют просто — «Тридцать Седьмой». Тридцать Седьмой — это гигантский масштаб репрессий, охвативших все регионы и все без исключения слои общества, от высшего руководства страны до бесконечно далеких от политики крестьян и рабочих. В течение 1937–1938 гг. по политическим обвинениям было арестовано более 1,7 миллиона человек, вместе с жертвами депортаций и осужденными «социально вредными элементами» число репрессированных переваливает за два миллиона. Для этого периода характерна невероятная жестокость приговоров (более 700 тысяч арестованных были казнены) и беспрецедентная плановость террористических «спецопераций».
Вся кампания была тщательно продумана заранее высшим политическим руководством СССР и проходила под его постоянным контролем. В секретных приказах НКВД определялись сроки проведения отдельных операций, группы и категории населения, подлежавшие «чистке», а также «лимиты» — плановые цифры арестов и расстрелов по каждому региону. Любые изменения, любые «инициативы снизу» должны были согласовываться с Москвой и получать ее одобрение. Но для основной массы населения, незнакомой с содержанием приказов, логика арестов казалась загадочной и необъяснимой, не вяжущейся со здравым смыслом. В глазах современников «Большой Террор» выглядел гигантской лотереей. Почти мистическая непостижимость происходящего наводила особенный ужас и порождала у миллионов людей неуверенность в собственной судьбе. Репрессии основательно затронули, в частности, представителей новых советских элит: политической, военной, хозяйственной. Расправа с людьми, имена которых были известны всей стране (именно о них в первую очередь сообщали газеты), и в лояльности которых не было никаких причин сомневаться, увеличивала панику и усугубляла массовый психоз. Впоследствии родился даже миф о том, что Большой Террор будто бы был направлен исключительно против старых большевиков и партийно-государственной верхушки. На самом деле подавляющее большинство арестованных и расстрелянных были простыми советскими гражданами, беспартийными и ни к каким элитам не принадлежащими.
В подтверждение хотелось бы описать трагическую историю рядового березниковца 30-х гг. прошлого века, уже не молодого на тот период (58 лет) человека. Звали его Павел Александрович Одинцов. Ко мне в руки его небольшое уголовное дело, хранящееся в одном из пермских архивов, попало совершенно случайно. Занимаясь исследованием периода репрессий в Березниках, я поставил задачу выяснить судьбу его сына - секретаря горкома комсомола. Однако значительных данных о его биографии после снятия с поста с формулировкой «За политическую близорукость» найти не удалось. Зато неожиданно удалось наткнуться на дело его отца, пострадавшего гораздо серьёзнее.
Из скудных биографических данных, хранящихся в деле Павла Александровича, я узнал, что в 1936 году он с двумя сыновьями (один из которых и был комсомольским руководителем) проживал в посёлке Чуртан на улице Деменева в доме номер восемь и работал плотником при местной коммунальной организации. Большую часть жизни Одинцов-старший провёл в селе Вильгорт Чердынского района, работая кузнецом, там же и неожиданно настиг его злой рок летом 1937 года. Во время поездки к родным в августе он подрядился дополнительно заработать при ремонте местной школы. Устроился вместе со своим другом по фамилии Езов плотником. Впоследствии, по наводке Езова, который сообщил «куда следует», он и был арестован. Суть обвинения сводилась к тому, что он вёл во время работы «контрреволюционные» разговоры, критиковал арест Тухачевского и продажу зерна Германии и т.п. Позднее его сын в переписке с МВД Пермской области подвергал сомнению факт разговоров отца на такие темы. Дело в том, что у Павла Александровича было только 3 класса начального сельского образования, и с трудом верится, что человек в разгар рабочей смены мог рассуждать на такие сложные и опасные темы для рядового обывателя того времени.
Тем не менее, следственные органы сработали оперативно - в сентябре 1937 года П.А. Одинцов был арестован, а уже в ноябре его дело было рассмотрено «тройкой» УНКВД по Свердловской обл. во внесудебном порядке.
Обвинён по самой «знаменитой» 58 статье, раздел-АСА (антисоветская агитация). Осужден 20.10.1937 на 10 лет исправительно-трудовых лагерей. Отбывал наказание в г. Тайшет Иркутской области, где и умер в начале 1938 года.
Официальная причина смерти, которую сообщили родственникам спустя много лет, в 1954 году звучала как «упадок сердечной деятельности». До этого момента жена и сыновья ничего не знали о судьбе отца. Вплоть до 1946 года жена отправляла передачи в лагерь, никто из лагерного начальства не удосужился сообщить ей о давней смерти супруга. В единственном письме сыну из лагеря, датированным 28 декабря 1937 года Павел Александрович просит родных не верить обвинениям против него и наивно полагает, что его вскоре освободят , «наверху разберутся в несправедливости». Разобрались только спустя много лет. В 1989 году его уже тяжелобольному младшему сыну, военному пенсионеру прислали из Перми справку о полной реабилитации отца. Связано это было с тем, что только в том году (16 января) вышел знаменитый указ о Верховного Совета СССР «О ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ МЕРАХ ПО ВОССТАНОВЛЕНИЮ СПРАВЕДЛИВОСТИ В ОТНОШЕНИИ ЖЕРТВ РЕПРЕССИЙ, ИМЕВШИХ МЕСТО В ПЕРИОД 30 - 40-Х и начала 50-х годов». Именно он дал старт массовой реабилитации не только крупных партийных функционеров, но и рядовых советских граждан, пострадавших от сталинского произвола. Значительная часть березниковцев «эпохи 30-х» была в их числе. Большинство, конечно, не дожило до 1989 года и восстанавливали доброе имя и честь своих родственников уже дети и внуки.
Судьба П.А. Одинцова похожа на судьбы миллионов невинно осужденных простых людей «из народа», в самый страшный год сталинских репрессий. И об этой трагической странице истории нашей страны и нашего города мы не должны забывать.
Старший научный сотрудник исторического отдела В.В. Швец.