Керосиновую лампу, - светильник на основе сгорания керосина, могут представить себе все. Принцип действия «керосинки» примерно такой же, что и у древней масляной лампы: в ёмкость заливается керосин, опускается фитиль. Другой конец фитиля зажимается поднимающим механизмом в горелке, сконструированной таким образом, чтобы воздух подтекал снизу. Сверху горелки устанавливается ламповое стекло – для обеспечения тяги, а также для защиты пламени от ветра. Просто и практично. Главное светло, - керосин горит ярче масла и не образует в отличие от него отложений на стенках (керосиновую копоть легко отмыть). До этой мысли дошли два австрийских аптекаря Игнатий Лукасевич и Ян Зех в 1853 году. С этого времени керосиновая лампа начинает отсчет своей долгой жизни в быту человека. Даже в наш электрифицированный век ветроустойчивый фонарь («керосинку») можно встретить на полках магазинов. Керосиновая лампа до сих пор имеет много преимуществ и продолжает нести свет в глухие уголки и местечки.
Особой страницей истории керосинового фонаря стала Великая Отечественная война. Фронт, лишенный роскоши электричества потребовал от промышленности тысячи ламп. Они нужны были в землянках, блиндажах, штабах. Их ждали солдаты и офицеры, караульные и обходчики, связисты, корреспонденты, повара, медики. Фонарей же попросту не хватало. Потому на фотографиях и кинохрониках тех лет можно часто наблюдать продукт солдатской смекалки – тусклые «коптилки» из гильзы плющенного орудийного снаряда или консервной банки.
Исправлять ситуацию было поручено наркомату местной промышленности (НКМП) и тем немногим фонарным заводам, которые еще работали после исполнения государственного плана электрификации России и ударных пятилеток. Одним из таковых являлся Ленинградский государственный завод металлоизделий еще перед войной подчиненный Главному управлению промышленности металлических изделий. Завод на то время уже имел долгую историю. Фонари, горелки и керосиновые лампы начали изготавливать на нем с 1923 г., когда завод (тогда еще металлическая фабрика треста «Тремасс») был передан в концессионное управление Польского акционерного общества «Ян Серовский».
В 1931 году с отходом от свободной торговли времен НЭПа акционерное общество было выкуплено Ленинградским металлоштамповочным трестом. С иностранной концессией было покончено, а вот фонарное дело сохранили - завод получил ёмкое обозначение Государственный Завод Фонарей (штамп ГЗФ). Через шесть лет работы он стал именоваться Ленинградским заводом металлоизделий и обрел соответствующую маркировку продукта. Именно такую читали на боках новеньких ламп солдаты на фронте. Только мало кто из них представлял, откуда к ним поступили эти лампы.
В октябре 1942 года Ленинградский завод металлоизделий сменил постоянное место размещения и был эвакуирован в глубокий тыл. Осенью 42-го, когда бушевали городские бои в Сталинграде, и войска Вермахта были на расстоянии в 200 км от Москвы оборудование и специалисты из Ленинграда оказались на станции Лысьва. Казалось бы, очевидный шаг руководства НКМП срастить эвакуированное предприятие с мощностями Лысьвенского металлургического завода им. Иванова. В таком случае налаженная инфраструктура местного предприятия помогла бы быстро встать в рабочую колею новоприбывшему. Однако не получилось. Станки остались попросту ждать своё на складах, тогда как квалифицированных рабочих и ИТР, а также редкий инструмент быстро разобрали начальники цехов Лысьвенского завода. На том бы и все встало, если бы не проверки и указание сверху.
В приказе по наркомату местной промышленности за №699 от 26 апреля 1943 года подобное отношение дел называется «безхозяйственным» и «недопустимым». Начальник завода Ленметаллоизделий тов. Левицкий получает жесткий выговор за свою медлительность. Указывается, что для обеспечения производства и выпуска ветроустойчивых фонарей типа «Летучая мышь» необходимо немедленно, в срок к 10 мая 1943 г. перебросить все оборудование и специалистов с Лысьвы на завод им. Петровского в Лёнву (Березники).
Руководству завода им. Петровского (директор тов. Ройтбург) четко устанавливаются сроки и задание: уже в сентябре 1943 года необходимо обеспечить выпуск не менее 10 тысяч фонарей в месяц. Для этой цели нарком Смиряев приказывает начальнику Главного управления снабжения тов. Ободовскому незамедлительно добиться через Госплан РСФСР: выделения заводу им. Петровского 600 квадратных метров оконного стекла и 250 кубометров пиломатериалов.
И опять, казалось бы, все в порядке: в Березники прибывают станки, обслуживающие их кадры, вот-вот придет сырье для выпуска фонарей. Но тут Городской комитет ВКП(б) получает ходатайство главного инженера завода им. Петровского тов. Капланского, в котором говориться следующее: 1) значительная часть оборудования прибыла на завод им. Петровского без моторов, которые по указанию тов. Левицкого остались в городе Лысьва на заводе им. Иванова (без малого 55 штук); 2) никаких различных инструментов (втулок, роликов и др.) завод Петровского так и не получил; 3) треть квалифицированных кадров завод им. Иванова удержал при себе.
Сейчас подобного рода действия лысьвенских металлургов кажутся, по меньшей мере, странными. Однако нельзя забывать о том, какую роль Лысьвенский завод выполнял для оборонной промышленности. Все годы войны завод, единственный по стране, выпускал стальные шлемы СШ-40 – солдатские каски. Их тоже ждал фронт. В масштабе миллионов штук. Производственные задания в данном случае ставились наркоматом под персональную ответственность начальников. Сотни возникающих проблем руководители должны были решать в максимально сжатые сроки, с минимальными затратами. Так что неудивительно, что Главк металлоизделий попросту рассудил что должно помочь лысьвенцам, пусть и в ущерб заводу им. Петровского.
Последнее впрочем совсем не устроило ни директора Ройтбурга, ни секретаря ГК ВКП(б) И.В. Попова. Из Березниковского горкома в Москву уходит письмо на имя заместителя председателя СНК СССР Косыгина. Ко всем перечисленным гл. инженером Капланским бедам добавляется нехватка сырья, - к середине лета 1943 года завод так и не получил стекла для производства фонарей. Как же в таком случае быть с приказом наркома местной промышленности? Срываются сроки пуска!
Однако, успели. На 1 октября 1943 года завод выпустил первую партию фонарей количеством в 10 тысяч штук, хотя их еще необходимо было доукомплектовать стеклом. Оно запоздало, потому что у завода-производителя стекла попросту не оказалось тары, чтобы отгрузить готовый продукт на завод им. Петровского. А у последнего не оказалось сил чтобы довезти стекло – из транспорта в наличии были только одна полуторка, да несколько лошадей «средней упитанности». Другие проблемы благополучно разрешились. Достали моторы (частью нехватку завод покрыл собственными силами), привезли из Лысьвы все необходимое фонарное оборудование и инструмент.
Трудилось к тому времени на производстве 40 человек – ленинградцы, местные рабочие. На подходе были еще 8 выпускников ФЗУ, 25 рабочих выделенных Главным управлением металлоизделий. Главк уже после первой партии запланировал увеличение производства – норму удвоили, завод к зиме 1943 года должен был давать уже 20 тысяч фонарей в месяц. Рабочий штат при этом увеличивался до 100 человек, итого – 200 фонарей на человека. Хотя, это, конечно же, это среднестатистический подсчет. Был штамповочный цех, был прокатный цех, цех выдува, цех сборки. Все для создания с нуля ветроустойчивого фонаря типа «Летучая мышь» - одного из самых ярких представителей «керосинок».
По силе света 76-1 (официальная маркировка) был и остаётся семилинейный, - вторым после фонаря «Квеле». При всем своем горючем потенциале «керосинки» безопасны в пожарном отношении – при случайном падении через окна цилиндра стремительно засасывается воздух, который гасит пламя. Откуда у фонаря взялось неофициальное название животного отряда рукокрылых до сих пор неясно. Существует версия, что лампа, подвешенная к потолку трубками напоминает сложенные крылья летучей мыши. Хотя тут, скорее всего, виновата опорная сетка («сито») с диагональным проволочным заграждением для защиты стекла. При зажжённом свете фонаря она дает характерную тень, напоминающую зверька в полете. Эффект усиливается при покачивании лампы на ветру.
Таких «Летучих мышей» завод им. Петровского направил на фронт десятки тысяч. Их ждали там. При свете фонаря солдаты отдыхали, писали письма домой. Офицеры в свете «керосинок» смотрели на карты, планируя утреннее наступление, повара на кухнях готовили кашу на завтрак, связисты подслеповато чертили шифрограммы, а караульные брали 7-61 в ночной обход. «Летучие мыши» заняли свое место под потолком землянки, штаба, госпиталя. И в этом огромная заслуга рабочих и служащих Ленинградского завода металлоизделий, завода им. Петровского, местных организаций. Без них бы не взлететь «Летучей мыши» из цехов. Будем же помнить их вклад в Победу.
Научный сотрудник исторического отдела Р.П. Петров.
№1. Фонарь ветроустойчивый 7-61 ("Летучая мышь"): 1) Колпак-цилиндр; 2) дужка; 3) Трубки; 4) Стекло с ограждением; 5) Резервуар для керосина; 6) Горелка с регулятором.