Централизованное снабжение березниковцев продовольственными товарами (1941-1945 гг.)

Ст. науч. сотрудник МБУК БИХМ им. И.Ф. Коновалова
Р.П. Петров

С 1 ноября 1941 г. в Березниках были введены карточки на мясо, рыбу, жиры, крупу, макароны [1.С.22]. В деревнях посёлках Ворошиловского района распределение продуктов определённому контингенту лиц (советские работники, милиция, интеллигенция) стало осуществляться по спискам. На колхозников в сельской местности карточная система не распространялась, однако торговые организации получили продовольственные фонды (сахар, кондитерские изделия, сельдь) для их реализации в селах и деревнях. В городах и деревнях на государственное снабжение перешли социально-бытовые и культурные организации - больницы, детские сады и ясли, санатории, школы, школы-интернаты. Для этих учреждений были установлены специальные нормы снабжения, согласованные с органами здравоохранения и просвещения в пределах существующих возможностей. Для контингентов учреждений карточные бюро выдавали т.н. "заборные книжки" по которым те получали продовольственные фонды от государства. Не получали карточек эвакуированные советские граждане - после регистрации в принимающем городе их заводили в списочный состав.

Выдача продуктов осуществлялась дифференцированным способом. Для каждой группы населения был установлен свой лимит продуктов. Существовало 4-е таких группы: рабочие (I), служащие (II), иждивенцы (III), дети в возрасте до 12 лет (IV). Внутри каждой группы было по две категории. Нарушать лимиты своей группы и категории запрещалось.

Лимиты и нормы не были едиными на протяжении всего периода войны. Цифры колебались в зависимости от потери и восстановления с/х регионов СССР. Для примера: в конце 1941 г. были установлены следующие лимиты потребления сахара: рабочие 1-й категории (оборонная, угольная, нефтяная, химическая, резиновая, цементная промышленности, чёрная и цветная металлургия и т.д.) 800 гр., рабочие 2-й категории (лёгкая и пищевая промышленность и т.д.) 600 гр., служащие - 600 гр. вне зависимости от категории, иждивенцы - 400 гр. вне зависимости от категории, дети - 600-400 гр. Однако уже весной 1942 г. в связи с потерей основных свекловодческих районов нормы снабжения сахаром упали: рабочие 500-400 гр., служащие - 300 гр., иждивенцы - 200 гр., дети - 300 гр.

Мясо и рыба в карточках учитывались вместе: в норму засчитывались колбаса, фарш, мясопродукты, рыбопродукты, мясные и рыбные консервы. Также вместе учитывались крупы и макароны. В категорию "жиры" входили масла (растительные, животные), маргарин, животные жиры (говяжий и свиной лярд и сало), однако в эту же категорию могли включаться сыры, молочные консервы и др. В категорию "сахар и кондитерские изделия" попадали песочный и кусковой сахар, сахарозаменители, карамель, мёд, патока, печенье, конфеты, шоколад, иногда сюда могли включать сгущёнку. Быстропортящиеся молочные продукты (молоко, сыворотка, творог, сметана, кефир и т.д.), ровно как и картофель, овощи, грибы, ягоды, пищевая зелень в систему карточного распределения не входили. Нормы распределения этих продуктов среди населения устанавливали местные советские органы власти.

В фондах МБУК БИХМ сохранилась коллекция военных продовольственных карточек семьи Черновых [2.С.1]. У главы семейства Василия Фёдоровича Чернова была очень непростая судьба. Много лет своей жизни он отдал Березниковскому содовому заводу, в 1935-1938 гг. работал на посту главного инженера производства. В ноябре 1938 г. НКВД арестовало его по обвинению в шпионаже, диверсионных актах и участии "в организации, имеющей конечную цель по свержению советского правительства". В конце 1940 г. дело В.Ф. Чернова слушалось выездной Коллегией по специальным делам, он был осуждён на 10 лет ИТЛ. Однако в 1944 г. бывший главный инженер был досрочно освобождён, вызван в Москву и вновь назначен на Березниковский содовый завод. На родном предприятии необходимо было наладить регулярный выпуск соды, необходимой для производства крепкой танковой брони. 22 марта 1945 г. В.Ф. Чернов был вновь назначен главным инженером завода [3.С.77-79].

Во время заключения Василия Фёдоровича, дома его ждали жена Елена Фёдоровна Чернова и маленький сын Гелий Васильевич Чернов. На время отсутствия мужа Елена Фёдоровна стала главным кормильцем семьи. В конце 1941 г. - нач. 1942 г. её рабочая продовольственная карточка включала три группы продуктов мясо-рыбу, жиры, крупы-макароны, отдельно существовала карточка на сахар и кондитерские изделия. Месячные нормы были следующими: мясо/рыба - 1200 гр., жир - 300 гр., крупа/макароны - 800 гр. В марте 1942 г. в карточку был включён сахар - 300 гр. Летом 1942 г. жиры получили свою карточку, норма их подросла до 400 гр.

В сентябре-ноябре 1942 г. Елена Фёдоровна самоотверженно работала, её норма была увеличена до "стахановской" категории, что означало прибавку к месячной норме 0,5 мяса/рыбы, 400 гр. крупы/макарон, 100 гр. сахара.

В декабре 1942 г. Елена Фёдоровна вслед за миллионами советских граждан почувствовала на себе последствия тяжёлого продовольственного кризиса. Нормы упали: 600 гр. мяса/рыбы, 400 гр. крупы/макарон, 150 гр. сахара, 150 гр. жиров. В начале 1943 г. нормы шаг за шагом стали подрастать, сказались успехи военных кампаний, освобождение оккупированных территорий. Однако на планку 1942 г. нормы вернулись лишь к октябрю-ноябрю 1943 г.

12-летний Гелий Васильевич Чернов получал иждивенческую норму. В декабре 1941 г. его месячная норма составляла: 400 гр. мясо/рыбы, 300 гр. жиров, 800 гр. круп и макарон. Сахар и сладости ребёнок получал до марта 1942 г. по отдельной карточке 300 гр. До декабря 1942 г. нормы менялись несущественно: "детская" карточка потеряла 200 гр. круп и макарон и 100 гр. сахара. Однако в конце 1942 г. норма Гелия сильно упала: 200 гр. мяса/рыбы, 200 гр. крупы и макарон, 100 гр. сахара. И вновь весь 1943 г. ушёл на восстановление первоначальной нормы, шаг за шагом ребёнок получал привесок, пока к июлю 1944 г. нормы не дошли до 500 гр. мяса, 200 гр. жира, 600 гр. круп, 200 гр. сахара. Мальчик пережил страшные военные нормы став впоследствии известным лингвистом, выдающимся специалистом в области теории синхронного перевода и межкультурной коммуникации. В 1980 г. он стал доктором филологических наук, в 1986 г. профессором МГЛУ.

От карточек семьи Черновых должны были остаться лишь корешки - линованные талоны отрезались продавцами при отоваривании. Однако все карточки сохранили на себе то или иное количество талонов. Например, на карточке Г.В. Чернова за декабрь 1941 г. сохранилось два талона на мясо/рыбу, один талон на жиры. Это яркий показатель плохой отовариваемости продуктов. Регламентируемые карточной системой товары по разным причинам могли не поступить в магазины, испортиться при длительной транспортировке и т.д. Дефицит порождал нереализованные талоны. Они автоматически сгорали в начале нового месяца, поэтому владельцы оставляли их на корешках старых карточек. Придти в магазин с просроченным талоном было нельзя. Карточные бюро датировали все талоны до одного, дабы избежать махинаций и жульничества. Неотоваренные талоны всегда были большой потерей для семьи: в холодный декабрь 1941 г. Гелий не получил для себя ни грамма драгоценного мяса, потерял 100 гр. жиров. Если эти продукты и были в магазинах ребёнку или его матери было тяжело "выстоять" очередь за ними. Елена Фёдоровна работала, а сам Гелий учился. Вечерние очереди в магазины были особенно утомительными, товар завозили в разное время, он мог закончиться уже на первых десятках покупателях.

Проблему реализации продуктов населению должна была решить сеть советского общепита, выстроенная ещё в межвоенный период. В годы войны особенно сильное развитие получил сектор производственных столовых. Это было обусловлено несколькими факторами: увеличением рабочего дня (с 8 до 10-12 часов) и ужесточением трудовой дисциплины. Советский рабочий отдавал всё своё время созиданию Победы, и заводскому руководству нужно было позаботиться, чтобы у рабочего были силы на работу [4.С239].

В годы войны столовые готовили т.н. "горячие обеды". Питание первого типа осуществлялось за счёт самих рабочих - работники столовой отрезали часть талонов из их карточек для первых и вторых блюд. Чтобы не возникло путаницы и взаимных обвинений, в карточках существовал "Прикрепительный талон", где ставилась ФИО рабочего и номер столовой, где он обедал. Если работник столовой отрезал талоны от карточки рабочего, он был обязан заполнить и сохранить у себя этот талон, который сверялся с ФИО рабочего на карточке. В карточках Е.Ф. Черновой эти талоны местами вырезаны - она брала горячие обеды, но т.к. дома её ждал сын, наверняка экономила их и уносила часть домой. Питание второго типа осуществлялось сверх карточной нормы, зачастую это было второе блюдо с кусочком хлеба. На взрослого рабочего государство сверх нормы позволяло расходовать не более 50 гр. мяса, 50 гр. крупы и 10 гр. жиров. Второе питание было введено в мае 1942 г. и зачастую было поощрением для рабочих занятых во вредных и горячих цехах, ударников и рационализаторов. К концу 1942 г. его получали всего около миллиона советских рабочих. Можно предположить, что Елена Фёдоровна была в их числе - некоторые прикрепительные талоны остались нетронутыми на её карточках.

Помимо второго горячего блюда, рабочие березниковских химических предприятий могли рассчитывать на спецпитание. В его рацион входили белый хлеб, сливочное масло, мясо, рыба, крупа, сахар, в обязательном порядке овощи и молоко. Подобное спецпитание появилось только в 1944-1945 гг.

Начало войны было "голодным временем". Отпечаток этой жестокой поры можно найти в многочисленных воспоминаниях работников березниковского тыла. Первый начальник рудника БКК-1 М.М. Сперанский вспоминал: "Быт наш в годы войны, как и у всего советского народа, был тяжёлый, особенно в 1941-1942 гг. Основное питание было в столовой. Первое время было одно и то же: "заваруха" из ржаной отрубной муки, жидкая каша и ложечка постного масла, чай с сахарином" [5.С.190]. Это воспоминание хорошо дополняется деталями из рассказа начальника взрывных работ БКК-1 М.П. Ноздреватых: "В столовой обед из двух блюд: первое - суп "заваруха" из ржаной муки, как клейстер, второе - каша, то же самое, но погуще с чайной ложечкой постного масла, да ещё стакан чая с сахарином. На продуктовые карточки получали кг хлеба в день, немного крупы, полкило сахара в месяц" [5.С.194]. Описание блюд - не преувеличение, в ПермГАСПИ находятся документы свидетельствующие, что рабочие предприятий Сталинского района Перми (Молотова) в 1942 г. получали на первое "суп пшённый из 50 гр., 3 гр. жиров и 5 гр. соли или суп мучной, состоящий из 50 гр. муки, 3 гр. жиров, 5 гр. соли" [4.С.240]. Если сделать на кухне подобный суп он будет наглядной иллюстрацией пословицы: "крупинка за крупинкой гоняется с дубинкой". Заменой каше, "заварухам" и "болтушкам" была лапша. Ветеран труда БАТЗ Г.И. Пономарёва вспоминала: "Вместо новой теперь столовой была на камском берегу была столовая барачного типа, в которой не было ни чашки, ни ложки. День и ночь подвозили муку, резали и варили ржаную лапшу с водой и солью" [5.С.171]

Низкокалорийное и однообразное питание вызывало у рабочих болезненную слабость. Ветеран труда БАТЗ С.Ф. Люткина вспоминала: "От голода кружилась голова, от усталости подкашивались ноги, но задания всегда выполняли. Люди систематически недоедали, мечтали о кусочке хлеба или стакане сладкого чая. В первое время получали по карточкам хлеб и похлёбку из ржаной муки, не только без жира, но и без соли. Это блюдо даже голодные съедали с трудом. А у многих были дети, которым полагалось по 300 гр. хлеба. Какая же мать не поделится своим куском с голодным ребёнком... Потом питание улучшилось - стали давать талоны на горячее питание и спецпаёк" [5.С.199]

Для рабочих забойных групп (шахт) были предусмотрены холодные завтраки - хлеб, сало, сахар. У рабочих предприятий лёгкой промышленности спецпитания наоборот не было, их спасало "второе горячее". Ветеран труда А.П. Исакова вспоминала: "Выдавали хлебные карточки и кормили обедом один раз в столовой. В поле сами же собирали щавель, крапиву, пиканы и это нам варили с картофелем... Кто выполнял работу на 100% получал красный флажок и дополнительный талон на кашу" [5.С.202]

Городские учреждения формировали свои продуктовые фонды контингентам "столующихся". В фондах ПермГАСПИ сохранился интересный документ - отчёт контингента учителей школы №1 им. Пушкина по "забору" продуктов. 34 учителя разбиты в документе по трём группам карточек (рабочая, иждивенческая, детская), каждая из которых перечисляет количество выданных на человека продуктов. Самая заполненная группа - рабочая, по ней 34 человека получили на месяц (даты к сожалению нет) 8 кг. жиров, 12,1 кг муки, 9,23 кг мяса, 22,22 кг сахара [6.Л.68].

Государственное снабжение учреждений не подразумевало поблажек их контингентам. Ветеран труда, бывшая заведующая д/с БМЗ №13 вспоминала: "Все продукты, получаемые для детского сада, доставлялись своими силами: летом тащили на себе, зимой на санках... В дни праздников мы старались создать детям особенно радостное настроение. К обеду повар готовил блюдо из консервированного мяса, а пшённой каше давали выходной день. Ребята довольные сытным обедом, не знали, что этот скудный излишек в дни праздника мы пополняли некоторой экономией в обычные дни" [5.С.181].

Значительное место в централизованном снабжении занимало детское питание. Городским малышам до 1 года отпускалось специальное питание из молочных кухонь: молоко, жиры, манная крупа и рис, сахар. Выданные продукты шли сверх карточных норм. В яслях и детских садах (в Березниках их было соответственно 10 и 35) дети получали полный рацион. Если ребёнок находился там круглосуточно, то родители сдавали его карточку полностью, при 10-часовом пребывании сдавалась лишь часть талонов. За детей до 6-и месяцев карточки не сдавались. Во всех школах Березников были введены завтраки. Без зачёта по карточкам учащийся получал стакан подслащенного чая и 50 гр. хлеба (печенья). Город дополнительно лимитировал выдачу учащимся молока и овощей к обедам. Для исключения авитаминоза школьники получали аскорбиновую кислоту (лук, шиповник, хвойный напиток), а для правильного развития растущих организмов детские врачи выдавали юным березниковцам рыбий жир. Ослабшие голодными зимами ребята летом отправлялись на санаторный отдых в пионерские лагеря и детские площадки.

Дополнительные продовольственные карточки полагались беременным женщинам. С шестого месяца и до первых двух месяцев младенца они получали спецпаёк - масло, молоко, крупу, сахар. Такой же набор выдавался кормилицам в яслях и донорам грудного молока для женской консультации. Полная рабочая продуктовая карточка полагалась донорам крови. Дополнительные продукты полагались пациентам госпиталей, больниц и диспансеров. С февраля 1943 г. врачебные комиссии стали выдавать ослабшим гражданам усиленного дополнительного питания (УДП), которые остряки прозвали "Умрёшь днём позже".

Важной мерой по улучшению продовольственного снабжения городского населения в годы войны стала контрактация молока - покупка у населения молока по государственным закупочным ценам. В соответствии с постановлением СНК СССР от 7 мая 1943 г. и решением Молотовского облисполкома исполком Березниковского горсовета с 13 июня 1943 г. ввел контрактацию на коров, принадлежащих рабочим и служащим города и пригородных поселков, не облагаемых обязательными поставками. Для каждой коровы была определена норма в 60 л / год [7.С.2]. Законтрактованное молоко направлялось на улучшение питания детских и лечебных учреждений. Контрактация проводилась следующим образом: заключался «контрактационный договор с охватом всех горожан имеющих коров», кроме «многосемейных хозяйств», т.к. многодетным семьям было сложнее прокормиться. В городе и районе были открыты приёмные пункты молока «с радиусом обслуживания в 1 км», которые имели необходимую посуду, инвентарь, штаты работников. В Березниках контрактацией молока была занята Ворошиловская контора «Главмолоко» (директор Силуянов). К августу 1943 г. она заключила контракты с 1600 городскими хозяйствами [8.С.2]. На 1 января 1944 г. 899 хозяйств выполнили план контрактации, сдав государству 67 819 л. молока. Рачительным хозяйственникам контора «Главмолоко» в порядке отоваривания выдала мучные сметки. С другой стороны 16 хозяйств, систематически срывавших план контрактации, получили взыскания от народных судов: 100 руб. за каждый несданный литр молока. Гражданин Д.М. Рыбников таким образом должен был уплатить 6000 руб., Б.А. Шибанов, Н.В. Якимов, А.Т.Горохова по 4000 руб. [9.С.2]. Молоко многие хозяйственники сдавали неохотно, т.к. этот питательный продукт обладал большой ценой на коммерческом рынке. Сказывалось и то, что контрактники зачастую не получали обещанной помощи с животными кормами. Из 1600 хозяйств в августе 1943 г. к сдаче молока приступило лишь 680. Однако были и противоположные случаи, где хозяйственники перевыполняли план по контрактации. Жительницы Лёнвы: Анна Максимовна Калина, Пелагея Семёновна Трусова, Анна Степановна Сабурова и др. уже в августе 1943 г. сдали 27-35 л молока, половину от годовой нормы.

***

Альтернативой продовольственным карточкам был городской рынок. В годы войны сохранилась встречная торговля городских торгующих организаций и колхозов, колхозников-единоличников. На городском рынке в воскресные дни (практически еженедельно) у работников сельского хозяйства можно было выкупить различные продукты (хозяйственные излишки). Ударник от 19 марта 1942 г. сообщал: «В выходной день 15 марта на Советском рынке бойко шла торговля сельскохозяйственными продуктами. Колхозники из окрестных колхозов продали населению города 520 литров молока, 184 кг мяса, 412 кг капусты, 45 кг лука, творог, сметану, масло, бруснику, клюкву – всего на 32 644 руб.» [10.С.2] В условиях войны традиционная для торговли схема спроса-предложения разладилась. Дефицит, продуктовый налог, государственные задания, неурожаи приводили к резким колебаниям предложения и стоимости продуктов. Серьёзно осложнял товарооборот между городом и деревней тот факт, что куплепродажа на рынке осуществлялась по т.н. «предельным ценам», которыми государство тормозило рыночное ценообразование. Эти цены вызывали дисбаланс интересов между торгующими сторонами. На протяжении всей 1941-1943 гг. стоимость калорийных и витаминосодержащих продуктов только росла. Колхозники это отлично понимали и предпочитали торговать по неконтролируемым ценам «на выселках» (спорадически возникающих развалах на окраинах города), либо обменивать продукты на промышленные товары. Чтобы привлечь колхозников на городской рынок местная власть увеличивала и даже полностью отменяла предельные цены, устраивала встречную торговлю промышленными товарами – тканями, обувью, хозтоварами. В Ударнике читаем: «На рынке для колхозников будут продавать готовое платье, стиральный порошок, керосин, спички, мануфактуру, головные уборы, кожаную обувь, сахар, пиво, водку, товары ширпотреба» [11.С.2]. Постепенное устранение государственных сдержек привело к высокой коммерциализации рынка. В тяжёлые периоды Великой Отечественной (например, в декабре 1942 – январе 1943 г.) цены на продовольственные товары выросли до невиданных высот. За одну буханку хлеба или банку консервов можно было отдать месячную зарплату. Без денег продукты можно было приобрести «меном», но в торговых рядах нужно было быть на стороже – контроля на незаконных торговых точках не было, ценную вещь можно было ненароком обменять на подделку. Например, за куски животного масла могли выдать обмазанные дощечки и т.п. Городская милиция на незаконную торговлю продуктами смотрела сквозь пальцы. Арестовывались лишь «злостные» спекулянты и жулики. Следователи понимали, что для многих горожан рынок и меновые точки были единственным способом выжить в непростое время. Массовые облавы и аресты могли спровоцировать т.н. «голодные бунты», а систематическое «истребление» развалов приводило к их появлению на новых местах. Долгое время советский рынок Березников был единственным и обслуживал все пригородные поселения. Только 5 ноября 1943 г. районная администрация пошла навстречу жителям Ленвы и Дедюхино, устроив в Лёнве свой базар [12.С.2].

1.Любимов А.В. Торговля и снабжение в годы Великой Отечественной войны / А.В. Любимов. - М.: Изд-во Экономика, 1969.

2.БИХМ, КП-6465/1-20, КП-6023/98, КП/1630/40,63,77,93,98.

3.Содовый на Каме. Время новых перспектив / В.В. Шилов, О.Н. Сафрошенко. - Пермь: Изд-во "Литер-А", 2013.

4.Гилёва У.А.Продовольственные ресурсы и "Общепит" как основа питания тружеников г. Молотова / Вестник научной ассоциации студентов и аспирантов исторического факультета Пермского государственного гуманитарно-педагогического университета, 2017.

5.Была война народная. Сборник документов и воспоминаний / О.Н. Варнакова. - Березники, 2014.

6. ПермГАСПИ, Ф.59, О.2, Д.69.

7. Контрактация молока у городского населения / Ударник, №134 от 27.06.1943.

8. Повысить ответственность за сдачу молока населением / Ударник, №171 от 18.08.1943.

9. До 1 января 1944 г. выполнить план контрактации молока / Ударник, №254 от 15.12.1943.

10. На рынке / Ударник №66 от 19.03.1942.

11. Колхозная торговля / Ударник №40 от 17.02.1942.

12. Открыт новый рынок / Ударник №227 от 05.11.1943

***

"Не было самого необходимого". Централизованное снабжение березниковцев промышленными товарами (1941-1945 гг.)

Ст. науч. сотрудник МБУК БИХМ им. И.Ф. Коновалова
Р.П. Петров

В 1941-1945 гг. производство предметов народного потребления резко сократилось. Лёгкая и пищевая промышленность Советского Союза осуществляли в основном выпуск военной продукции. С 1940 по 1945 г. выработка чулочно-носочных изделий уменьшилась в стране в 5,4 раза, бельевого трикотажа в 4,7 раз, резиновой обуви в 4,7 раз, кожаной обуви в 3,4 раза, мыла в 3 раза. Производство х/б, шерстяных, льняных тканей, кожаной обуви снизилось до уровня середины 1920-х. Потребность населения в товарах ширпотреба наоборот оставалась очень высокой.

Количество населения г. Березники в 1941-1945 гг. увеличилось на 28-30 тыс. чел., за счёт притока эвакуированных граждан и трудармейцев, мобилизованных для работы на оборонных предприятиях. Семьи эвакуированных везли с собой минимум вещей, никто из них не знал, сколько времени займёт эвакуация, куда их везут, в какие условия проживания они попадут по прибытии. Мобилизованные на трудовой фронт сельские жители областей РСФСР и союзных республик по объективным причинам не могли привезти с собой множество домашних вещей. В город прибывали люди "с одним узелком", "с одним чемоданом". Им недоставало элементарных предметов быта - одежды, обуви, постельных принадлежностей, керосина, мыла, посуды, мебели и многого другого. Коренные березниковцы были в данном случае в более выгодном положении, однако и у них быт был устроен далеко не лучшим способом.

Бедственное положение людей иллюстрирует несколько сохранившихся документов. Первый представляет результаты обследования комиссии Райисполкома по обследованию семей эвакуированных красноармейцев от 25 ноября 1942 г. Все обследованные семьи (Зильберман, Краснецкие, Кошелевы, Сергеевы, Раппопорт, Гороховские, Кноп, Гулькер, Файбишь) на момент проверки остро нуждались в одежде, обуви, мебели, постельных принадлежностях. В семье Зильберман (Дедюхино, Уральская, 63): "Сын 4 лет, не может посещать детский из-за того что нет обуви и одежды, мать больная и тоже раздетая. Две сестры работают, но обуви нет, вдвоем носят одно пальто. Нет кровати, нет постели, спят на полу. Нет даже электрической лампочки". В семье Гулькер "маленькая комната, пять человек по очереди спят на одном топчане у дверей, обуви, одежды нет". У одинокой гражданки Файбишь"одежды нет, одно летнее пальто, нет обуви, дров" [1.С.75]. В приписке значиться "Есть на фабрике [фабрике им. Шкирятова эвакуированной из Москвы в Березники / Усолье] 12 человек из детского дома, которым нужна особенная помощь, потому-то они совсем раздеты и разуты. Живут на разных квартирах. У некоторых в комнатах холодно. Всем нужна помощь дровами. Фабрика сама эвакуирована помогать нечем - чем могли и так помогли, сшили для каждого пальто, комплект нижнего белья, некоторым сшили бурку".

Второй документ - это составленная 16 ноября 1943 г. опись учеников Веретийской школы. Из 24 ребят лишь четверо не имели потребности в одежде или обуви, тогда как остальным двадцати требовались либо валенки, либо верхняя одежда, либо чулки [2.Л.59].

В воспоминании ветерана БАТЗ Н.Ф. Новожиловой читаем: "В июле 1942 г. нас молодёжь (дер. Клячино, Дзержинского района Калужской области) мобилизовали в ремесленное училище... Ехать было не в чем. Когда зимой уходили из деревни с вещами (спасались от наступавших немцев), то в снег закопали сундук с вещами, а когда вернулись, его кто-то уже распотрошил. Осталось 3 платья... Так и уехала в парусиновых туфлях и какой-то кофтёнке" [3.С.200].

В нелёгкое для всей страны время особое значение приобретало милосердие, помощь ближнему в трудную минуту. Ветеран БАТЗ, в годы войны начальник смены аммиачного производства Н.А. Гущина вспоминала: "Коллектив аммиачного производства пополнялся, в основном за счёт сельской молодёжи, эвакуированной из оккупированных немцами западных районов страны. Мальчики и девочки приезжали в ветхой одежде, многие с душевной травмой: война отняла у них родителей. На первых порах работать с новым пополнением было трудно. Помнится, как однажды сконфузилась новенький машинист водной станции Вера Подельнюк. Подали сигнал снижения нагрузки по аммиачному производству. Я отправляюсь на водную станцию проверить, как машинист "отреагировал" на этот сигнал. Смотрю, а мой машинист стоит, понурив голову, и горько плачет. Оказывается, Вера шла на работу без чулок и поморозила коленки. На следующий день я принесла ей свои чулки, подбодрила. Девушка повеселела" [3.С.196].

В начале войны горожане еще как-то обходились скудными довоенными запасами, одеждой и обувью, ушедших на фронт близких. Из этих же запасов помогали эвакуированным гражданам, посылали вещи бойцам на фронт, отдавали в детские дома. Но на всю войну довоенных запасов, естественно, хватить не могло.

С конца апреля 1942 г. правительство ввело во всех городах СССР карточную систему распределения промышленных товаров. Строго фиксировать выдачу населения непродовольственных товаров было невозможно, поэтому продажа ширпотреба производилась в пределах лимитов, которые устанавливались для каждой категории населения в виде определённого количества условных единиц (купонов, очков и т.д.) на каждый товар. Так например для новой пары обуви нужно было сдать в магазин 50 купонов, для пальто - 80 купонов, для платья - 40 и т.д. Формально для рабочих и ИТР в карточках на непродовольственные товары предусматривалось 125 купонов, для служащих – 100, для иждивенцев (включая детей) – 80 купонов [4.C.41]. Однако де-факто их количество зависело от квалификации рабочего или служащего, его фактической отработки нормы.

Карточки на промтовары действовали дольше всех остальных - 6-9 месяцев. Без карточек выдавались комплекты белья для новорождённых (одеяло, простынь, пелёнки, распашонки и т.д.). Колхозникам карточек не выдавали - для них были предусмотрены определённые фонды и установлен предельный отпуск на одного человека, например х/б ткани - 6 метров, шерсти - 3 метра, обуви - 1 пара и т.д.

В фондах МБУК БИХМ сохранилось несколько карточек на промышленные товары. Карточка рабочего Г.Ф. Осотова отлично иллюстрирует систему условных единиц - при ней сохранилась сторона с отрезными купонами достоинством в 1, 3, 5, 10 очков [5.C.1]. Рабочий был прикреплён к промтоварному магазину - особый талон в карточке отсутствует. В левой стороне карточки 24-е разовых талона. По ним разрешалась в особых случаях отпускать готовые товары за денежные средства, однако ввиду малого ассортимента и скудости средств у населения ими пользовались очень редко. Большое количество разовых талонов сохранилось в карточках семьи Черновых - Елены Фёдоровны и её сына Гелия Васильевича, семья жила очень экономно [6.C.1].

Точно описать систему распределения ширпотреба в г. Березники невозможно. Все сохранившиеся документы и воспоминания затрагивают схему раздачи вещевого довольствия на заводах, от картины городской торговли ничего не осталось. И всё же, есть, например следующий факт: в описи учеников Веретийской школы фигурирует запись "промтоварных купонов осталось 1073" - ширпотреб не отоваривался месяцами, что позволяло копить нереализованные купоны. Срок действия карточек на промышленные товары был достаточно большой (3-6 месяцев), однако и он часто не мог обеспечить их отоваривание.

Второе подтверждение вялому процессу отоваривания - список учителей школы №1 им. Пушкина, который сохранился в ПермГАСПИ. Напротив каждой фамилии можно увидеть не только норму выданных продуктов, но и количество реализованных "очков" промтоварных карточек. Из 34 человек лишь двое закрыли "100 очков", цифры остальных варьируются от 30 до 80 очков, кто-то оставил свою карточку и вовсе целой [7.Л.68]. Материально-бытовое положение граждан и до войны занимало второстепенное положение в советской иерархии ценностей. Приоритет всегда отдавался развитию производственных мощностей.

В 1942 г. на предприятиях были воссозданы отделы рабочего снабжения (ОРСы), которые занялись торгово-бытовым обслуживанием рабочих на предприятиях. В их ведение попало и распределение непродовольственных товаров. Так за второй квартал 1943 г. ОРС Березниковской ТЭЦ реализовал 2,304 кусков хозяйственного мыла, 52 пары дамских туфель, 58 мужских полуботинок, 301 м шерстяного бостона, 134 м шевиотовой ткани, 322 м трикотажа, 12 каракулевых воротников, 182 платка и шарфа, 1085 м шёлкового полотна [8.Л.51]. Большая часть товара раздавалось по талонам и спискам в цехах ТЭЦ, однако существовала и раздача "по записи". Начальство завода (начальник цеховой группы, директор завода, главный инженер и т.д.) могли составлять приказы и резолюции, в которых оговаривали - "энное количество товара оставить гражданину ...", "гражданину /организации ... получить в ОРСе следующего товара" и т.п. Так из общего промтоварного пула по записи было отоварено 153 куска хозмыла, 37 метров бостона, 17 метров трикотажа и т.д.

В воспоминаниях ветерана труда БАТЗ Г.И. Пономарёвой есть небольшой эпизод посвящённый раздаче ширпотреба: "Изредка выдавались талоны на промтовары. Кому чулки, кому носки, кому три метра ситца. Собирались все руководители и распределяли. При нехватке всем [было] очень трудно распределять" [3.С.171]

Готовых носильных вещей выдавалось мало, в основном это было нательное бельё, шарфы, платки, варежки и т.п. Недостаток возмещался выдачей отрезов ткани (полотно грубое и тонкое, молескин, шерсть, шёлк, атлас, поплин, трикотаж, х/б). Костюм или платье можно было заказать в артели, которые на время войны заменили ателье. В артели 18-го партсъезда действовало трикотажное производство; в артели 20 лет Октября шили носки и чулки. В городе работала артель "Швейник", которая состояла из инвалидов-надомников и занималась пошивом одежды. Швейными изделиями занималась артель "Красный Урал" [9.С.41-42]. Многие умелые хозяйки шили себе предметы одежды самостоятельно, редко пользуясь чужими услугами. К тому же артели часто брались за военные заказы, ограничивая приём заявок от населения. В воспоминаниях работницы эвакуированной фабрики им. Шкирятова А.П. Исаковой находим следующую строчку: "носить было нечего, из оставшихся в цехах лоскутков шили шляпки и в них ходили на танцы" [3.С.203].

Часто одежды на смену у березниковцев просто не было. Вторые комплекты: рубашки, брюки, блузки, кофты и т.п. отдавалось Красной Армии, ветшали от частой носки, портились от вредных условий работы. Ходили в одном и том же "рабочем", приберегая последние красивые вещи для вечеров, танцев, кино. После работы приходили мокрые, сушили одежду у печи или на себе под одеялом. Стирать вещи помогали прачечные на Ждановских полях (завод №761), по ул. Пятилетки (БАТЗ). Свою прачечную в доме №28 имела артель "Красный Урал", здесь стирались не только рядовые граждане, но и госпитали, детские сады. Помещения всех прачечных были небольшими, в них стояли корыта с досками для стирки, ванны для полоскания, простые отжимные машинки [10.С.27]. Кипятить бельё с 1942 г. было нечем - не было топлива. Стирали одежду хозяйственным мылом, если его не было щёлоком.

Приходя на работу, рабочие переодевались в спецодежду. Хорошей спецодежды было мало, её выдавали на вредных производствах. Рядовые рабочие получали хлопчато-бумажную куртку/спецовку, суррогатную обувь, т.н. "чуни". Чуни нельзя было с точностью отнести ни к сапогами, ни к ботинками, ни к калошами. Они изготавливались из старых автопокрышек, брезента, старых пожарных рукавов, непригодных резиновых обрезков. Ветеран труда, бывший моторист БКК-1 М.Д. Малинин вспоминал: "Чуни - это резиновые калоши, которые тут же в цехе химзащиты клеили из резиновой ленты. Они такие, без формы, глубокие калоши, которые надевались на брезентовые сапоги" [3.С.185] Заменой чуням была обувь на деревянной подошве: обыкновенные брезентовые ботинки на деревянной подошве с платформой в 5-7 см. Новая резиновая обувь в начале войны была дефицитом, лишь к 1944-1945 гг. её стало хватать и для простых рабочих. Рукавицы, куртки и брюки спецовок шились из х/б, дешёвой льняной ткани. Там где инструкция предписывала надевать прорезиненную одежду, одевали несколько лёгких тканевых курток, после смены от верхних оставалось "решето".

Своеобразный итог подводит в воспоминаниях ветеран труда БАТЗ С.Ф. Люткиной находим строчку "Очень плохо было с одеждой. Не было самого необходимого" [3.С.199]. Дефицит ощущался не только в одежде - не хватало простых вещей - спичек, пуговиц, гребешков, игл, ножей и т.д. Восполнить эту нужду была призвана местная промышленность.

1.ПермГАСПИ, Ф.59.О.2.Д.67.

2.ПермГАСПИФ.59. Оп.2. Д.69.

3.Была война народная. Сборник документов и воспоминаний / О.Н. Варнакова. - Березники, 2014.

4.Любимов А.В. Торговля и снабжение в годы Великой Отечественной войны / А.В. Любимов. - М.: Изд-во Экономика, 1969.

5. МБУК БИХМ: КП-6023/100.

6. МБУК БИХМ: КП-6023/96,97.

7. ПермГАСПИ, Ф.59, О.2, Д.69.

8. ПермГАСПИ, Ф.59. Оп.2. Д.69.

9. Город Березники в годы Великой Отечественной войны (справочник) / О.Н. Варнакова. - Березники, 2015.

10.ПермГАСПИ, Ф.59.О.2.Д.18.