Архив публикаций

29.10.20   Преданный комсомолец. Судьба О.А. Башарина

Ст. науч. сотрудник МБУК БИХМ им. И.Ф. Коновалова
Петров Р.П.

Олег Башарин был старшим из сыновей в большой многодетной семье Евгении и Андрея Башариных, акушерки и бухгалтера. Родился он в апреле 1903 г. в г. Надеждинске Екатеринбургской губернии (с 1939 г. г. Серов Свердловской области). Семья ещё до революции переехала в Пермскую губернию, в Новое Усолье, Олег поступил учиться в Усольское ремесленное училище. В 1919 г. он стал членом президиума первой комсомольской ячейки Усолья. После организации молодёжного клуба «Союз» в доме бывшей купчихи Брагиной Олег вошёл в актив клуба, играл в струнном кружке на мандолине, руководил спортивной секцией. Рослый, светловолосый, голубоглазый начитанный юноша, казалось, не знал устали – всё умел, всюду поспевал.

Энергичного молодого человека ждал быстрый карьерный рост. Олега избрали председателем Усольского уездного комитета РКСМ. Он стал делегатом на II съезд Российского Коммунистического Союза Молодёжи (5-8 октября 1919 г.), делегатом III съезда РКСМ (2-10 октября 1920 г.), на котором лично слышал, как В.И. Ленин призвал молодёжь «Учиться, учиться и учиться коммунизму!». В середине 1920 г. по решению ЦК РКСМ в Усолье из Москвы приехали для комсомольской работы Евгения Герр и Любовь Грачёва, Усолький уком взамен послал своего лучшего работника для работы в ЦК РКСМ. По комсомольской развёрстке Олега Башарина мобилизовали для работы на железнодорожном транспорте, направили инструктором по работе с молодёжью на ст. Шарья в Костромскую губернию. Из Москвы, Костромы, Ярославля и Шарьи он писал в Усолье. Прикамские комсомольцы гордились тем, что их земляк работает в центральном комитете. В 1921-1922 гг. Олег стал представителем ЦК комсомола на Московско-Балтийской железной дороге, затем работником ЦК профсоюза железнодорожников в Москве, позднее его представили на должность в ЦК РКСМ [1.C.2].

В 1923 г. Олег женился на усольчанке Марии Николаевне Барановой. Мария происходила из семьи рабочего Березниковского содового завода. 9 декабря 1919 г. она 14-летней девочкой вступила в комсомол, была постоянным членом клуба «Союз». В 1921 г. окончила курсы подготовки комсомольских работников коммунистического университета в г. Соликамске. Её избрали членом бюро Усольского укома комсомола, назначили заведовать сектором печати – редактировать молодёжные страницы уездной газеты «Красный колокол». В 1922 г. Мария поступила на рабфак одного из московских институтов. В столицу её «сманили» комсомольские друзья – Олег Башарин и Любовь Грачёва. Уральцы часто собирались в общежитии завода АМО на Таганке. Олег и Мария оказались очень нужны друг другу. В мае 1924 г. у них родилась дочь Искра. В январе 1925 г. Мария стала членом РКП(б), её назначили инструктором Верхнекамского окружного женотдела [2.С.2]. В родное Усолье она вернулась вместе с дочерью. В 1929 г. вернулся из Москвы и Олег Башарин.

Поначалу он был занят на профсоюзной работе БХК, затем после окончания краткосрочных курсов журналистов в г. Свердловске вошёл в штат районной газеты «Ударник». С 1931 г. в редакции газеты работала его жена Мария Николаевна. В 1935 г. райком партии доверил Олегу Андреевичу редактировать многотиражку Березниковского химкомбината «Гигант химии».


В декабре 1935 г. нарком тяжёлой промышленности Г.К. Орджоникидзе, «по случаю успешной работы химкомбината» вызвал в Москву делегацию из 20 березниковцев. В неё вошёл в т.ч. О.А. Башарин. После встречи с «Серго», делегацию принимали нарком обороны К.Е. Ворошилов, председатель ВЦСПС Н.М. Шверник, редакция газеты «Правда», ЦК профсоюза основной химии [1.C.2]. В историко-художественном музее сохранился пропуск Олега Башарина в Кремль №01727.

В феврале 1937 г. энергичный ритм жизни Олега Башарина оборвался. Коммуниста вызвали в бюро ГК ВКП (б) и обвинили в «двурушничестве» (стремлении действовать в пользу двух противоположных сторон). Поводом к серьезному обвинению послужили свидетельства двух человек. Первый показал, что слышал как 1924 г. (13 лет назад!) Олег Башарин в разговоре с соседом по комнате в московском общежитии упоминал про своё участие в троцкистской оппозиции. Молодой Олег тогда не захотел признаваться, что на короткий срок выбыл из рядов партии, потому что забыл заплатить членские взносы. Постыдную причину он закрыл малоопасной тогда похвальбой, мол, вместе с другими студентами участвовал в лихих вылазках оппозиции. Второй свидетель показал, что в разговоре 1934 г. Олег также признался в своём участии в троцкистской организации. На сей раз, он отвечал на острый вопрос, почему экс-представитель ЦК РКСМ работает ныне в Усолье. Безобидная, казалось бы, ложь вернулась к Олегу в виде исключения из рядов партии, исключения из состава редакции «Гигант химии», исключения из состава профессиональных журналистов г. Березники. Жене Олег заявил: «Я на себя наболтал». За реабилитацией пришлось ехать не в Пермь, даже не в Свердловск, а в Москву, в ЦК ВКП(б). Лишь спустя пять месяцев борьбы за своё честное имя 10 июля 1937 г. в «Ударнике» появилась заметка:

«В связи с поступившими реабилитирующими документами бюро ГК ВКП(б) пересмотрело решение о товарище О.А. Башарине, бывшем редакторе газеты «Гигант химии». Товарищ Башарин восстановлен в рядах членов ВКП(б)».

Уже 11 июля 1937 г. Олег Андреевич получил должность зам. заведующего издательством газеты «Ударник» с исполнением одновременно обязанностей заведующего типографией [2.С.2].

Мирное время длилось недолго. 20 сентября 1937 г. начальник Ворошиловского РО НКВД старший лейтенант ГБ Шейнкман Соломон Исаакович (до 1936 г. ответ. инструктор ЦК ВЛКСМ) выдал сержанту ГБ Попцову Николаю Демидовичу ордер №309 на обыск и арест Олега Андреевича [3.Л.2]. К дому №31 по проспекту Сталина подкатил «черный ворон», несколько мужчин поднялись до квартиры №45. Искра Олеговна, которой было на тот момент 13 лет, вспоминала: «Родители были ещё на работе. Я предложила: «Могу позвонить папе». Мне ответили «Мы сами». После чего вышли из квартиры. Вернулись быстро, уже с отцом, необычно растерянным, подавленным. Он ни о чём не спрашивал, только отвечал на вопросы. Потом начали обыск и продолжали два часа: перебрали все книги по листочкам, фотографии. Часть снимков с изображением отца забрали. Описали ценные вещи. Мама, подходя к дому, ещё с улицы увидела в своих окнах свет. Подумала, гости. А когда вошла… С тех пор она не может видеть яркого света в квартире» [4.С.2].

Из протокола обыска: «В присутствии понятых изъято: паспорт, военный билет, пропуска для входа в типографию на имя разных лиц - 15 шт., членский билет ОАХ, удостоверение газеты «Ударник» №7, 01.01.1934 г., фотокарт разных — 49 штук, блокнотов — 6 штук, переписки, книг, журналов — 65 шт. [3.Л.4] Кроме того, сданы под расписку Барановой Марии Николаевне облигаций госзайма выпуска II пятилетки — 4005 руб., фотоаппарат «Фотокор», радиоприёмник СИ-235 [наркомовский подарок 1935 г.]».

Арестованного доставили в Соликамскую тюрьму временного содержания. Через несколько дней Марии Николаевне разрешили передать Олегу Андреевичу теплые вещи, дали им единственное свидание на несколько минут. На её руках остались 13-летняя Искра, 10-летний сын Владлен, полуторагодовалая дочь Ирина.

Поводом для ареста и инкриминирования Олегу Башарину преступлений по ст. 58. п.2, 58-7, 58-10, 58-11 УК РСФСР послужили «показания» Иосифа Евстигнеевича Злобина, Григория Федосеевича Самарского, Григория Лаврентьевича Грабовского [3.Л.5-8]. На момент ареста Олега Андреевича их не существовало, если верить проставленным датам, они появились у следователей 25-го, 26-го и 30 сентября соответственно. Машинописные протоколы допросов все как один утверждают: «На Березниковском химкомбинате во главе с Пучковым и редактором многотиражки Башариным были созданы повстанческие подразделения окружного штаба восстания. Сигналом к вооружённому выступлению должен был послужить организованный взрыв Химкомбината. В феврале месяце 1936 г. Пучковым и Башариным был организован взрыв вентилятора в Азотно-кислотном цехе 2-й очереди».

23 сентября 1937 г. Олег Андреевич составил чистосердечное признание:

«Признаюсь, что вовлечён в контрреволюционную повстанческую организацию, существовавшую в Березниках... Я вместе с Пучковым был назначен на руководство организации на Березниковский химкомбинат. Продумав всё, я пришёл к выводу, что только чистосердечное раскаяние даст возможность восстановить хотя бы частичное доверие ко мне со стороны Советского Государства. Обязуюсь дать следствию показание о всей известной мне контрреволюционной повстанческой деятельности в Березниках» [3.Л.10].

К следственному делу подшиты два варианта признания – машинописное и рукописное, однако непонятно, какое из них было составлено раньше. Писал ли Олег Андреевич чудовищный наговор на себя под диктовку следователей или переписывал машинописное заявление следователей своей рукой? Сам он, как будет ясно ниже, ни в каких диверсиях не участвовал и знать состав преступления не мог.

4 октября 1937 г. Начальник 4-го отделения Ворошиловского РО НКВД Шейнкман, имея на руках три протокола свидетелей и чистосердечное признание [без каких-либо вещественных улик], признал эти данные в достаточной степени изобличающими Олега Андреевича Башарина и привлёк обвиняемого к следствию [3.Л.9].

Всё следствие свелось к единственному допросу Олега Андреевича от 31 октября 1937 г. Четыре недели подследственный находился в заключении, чтобы, в конце концов, перед ним оказался объёмный машинописный протокол допроса, заранее составленный следователями. Ему предстояло лишь ознакомиться с ним и проставить подписи под своими «показаниями»:

«В контрреволюционную организацию я был завербован летом 1935 г. первым секретарём Березниковского ГК Павловским Моисеем Абрамовичем... Я просил Павловского подробно рассказать мне о составе повстанческого штаба и его организационной структуре. Павловский рассказал, что в организованный штаб вошли не только правые, но и троцкисты, эсеры, представители белогвардейских организаций, духовенство. Т.о. Штаб объединил все антисоветские силы. Организационно, — говорил Павловский - Свердловская область разбита на ряд повстанческих округов. Во главе округов созданы повстанческие штабы, на которые возложено руководство низовыми звеньями повстанческих подразделений. Область т.о. разбита на шесть повстанческих округов: Надеждинский, Пермский, Красноуфимский, Коми-Пермяцкий, Свердловский, Березниковский. Рядовые повстанческие кадры должны быть разбиты по принципу войсковых соединений, во главе с командиром. За первичную боевую единицу должен быть принят взвод или отделение, формирование которых сосредотачивалось в населённых пунктах. Павловский должен был стать начальником Березниковского окружного штаба восстания. План вооружённого восстания, разработанный штабом, приурочивал вооруженное выступление к моменту начала войны СССР с Германией. Мы должны были захватить район в свои руки, арестовать всех партийных и советских работников района, стоящих на генеральной линии ЦК. Сигналом к выступлению должен был стать взрыв, произведённый участниками нашей организации на Химкомбинате» [3.Л.13-34].

15 ноября 1937 г. сотрудник УНКВД по Свердловской области Дорошевич, рассмотрев следственный материал по делу №22317 Башарина Олега Андреевича, пришёл к выводу, что материалами следствия виновность обвиняемого вполне доказана и постановил: «следствие по делу считать законченным, дело направить на рассмотрение Военной Коллегии Верховного суда СССР» [3.Л.58].

В январе 1938 г. Олегу Андреевичу удалось переслать семье письмо. Без марки, в газетном конверте, оно пришло в родильное отделение Усольской больницы, куда удалось устроиться Марии Николаевне. Это письмо как дорогую реликвию семья сохранила у себя:

«09.01.-1938 г. Привет, дорогие! Здоров, бодр, готовлюсь к большой важной работе, на которой забудутся все невзгоды. Не беспокойтесь за меня. Важнее всего беречь здоровье ребят. Милую Ириночку вижу во сне чуть не каждую ночь. Я даже начинаю думать, что она совсем-совсем большая. Вероятно, скоро увидимся. Как-то Вадя с Искрой учатся? Машук, передай Вадиму, чтобы он учился только на «отлично». Искорка, та, наверное, молодцом. Мой привет дедушке, бабушке и всем нашим башаринским. Крепко-крепко целую. Желаю здоровья, бодрости. Ваш Олег» [4.С.2].

Строчка «скоро увидимся» полна упования: Олег Андреевич знал о том, что скоро состоится суд, надеялся, что суд оправдает его.

19 января 1938 г. в 16:15 выездная Военная коллегия Верховного суда СССР в составе председателя дивизионного военюриста А.Д. Горячева, бригадного военюриста С.В. Преображенцева, бригадного военюриста Г.А. Алексеева и секретаря военного юриста 3-го ранга Н.И. Шапошникова провела заседание по делу О.А. Башарина. В суд был доставлен только сам подсудимый, слушание проводилось без защиты, обвинения, вызова свидетелей. Секретарь доложил о том, что никаких ходатайств, а также отвода подсудимый составу суда не заявлял. Подсудимому был задан единственный вопрос – признаёт ли он себя виновным? Олег Андреевич ответил, что признаёт все показания, данные им на предварительном следствии, подтверждает полностью и заявляет, что дополнить ему нечем. На этом судебное следствие было закончено. Подсудимому было предоставлено последнее слово. Олег Андреевич признал свою вину и попросил суд дать ему возможность искупить её. Суд удалился на совещание, после которого объявил приговор. В 16:30 заседание суда было закончено [3.Л.63].

Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Башарина О.А. к высшей мере наказания — расстрелу, с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества. В этот же день 19 января 1938 г. приговор был приведён в исполнение. [3.Л.64-65].

В публикации от 22.10.1988 г. указывается, что дата смерти Олега Башарина пришлась на 23 апреля 1941 г., 3 года и 7 месяцев он будто бы был в заключении и умер «от сердечной недостаточности», однако приговор ВКВС СССР был окончательным и подлежал немедленному исполнению [4.С.2]. Тем не менее, семья Олега Андреевича в 1955 г. получила данные о том, что он погиб в 1941 г. По присланному медзаключению вдова получила в городском ЗАГСе свидетельство о смерти. Место захоронения так и осталось для семьи тайной, нет о нём упоминания и в судебном деле.

В 1955 г. дополнительным расследованием по делу О.А. Башарина занялся военный прокурор 9-го отдела Главной Военной Прокуратуры полковник юстиции Батурин [3.Л.66-71]. В заключении по делу (составлено лишь в 4-х экземплярах) прокурор нашёл: «Повстанческой организации в Свердловской области не существовало. Она была искусственно создана бывшим руководством УНКВД по Свердловской области, которым проводились в связи с этим массовые необоснованные аресты советских граждан. В процессе следствия к арестованным широко применялись незаконные приёмы следствия, в результате которых арестованные подписывали протоколы допросов, сфальсифицированные работниками следствия. Показания Башарина и других о вредительской и диверсионной деятельности не заслуживают доверия».

Бывший сотрудник Ворошиловского райотдела НКВД Джиловян, с 1936 по 1938 гг. обслуживавший Березниковский химкомбинат, на допросе 20 мая 1955 г. показал:

«Никаких материалов о проведении на Химкомбинате каких-либо организованных подрывных действий в моё распоряжение не поступало. Из общения с другими оперативными работниками горотдела, также служившими при Химкомбинате, мне было известно, что у них также не было подобных материалов».

Бывший оперативник Ворошиловского ГО НКВД Гаврилов 26 мая 1955 г. показал:

«В 1937 г. Ворошиловским РО НКВД проводились массовые аресты граждан, в которых принимали участие не только сотрудники РО НКВД, но и работники милиции, пожарной охраны, военнослужащие строевых частей НКВД. В большинстве своём на арестованных не имелось никаких компрометирующих материалов... По указанию руководства райотдела Шейкмана, Федосеева, Попцова следствие велось в 1937 г. незаконными методами всеми оперативниками райотдела, а также практикантами высшей школы НКВД. Впоследствии по отобранным заявлениям составлялись фиктивные протоколы с указанием диверсионной, шпионской деятельности. Написанные следователями фиктивные протоколы допроса корректировались Шейнкманом, Федосеевым, Пуловым, Попцовым. Иногда они в эти протоколы вставляли какие-нибудь несуществующие диверсионные акты или в «показаниях» арестованных вставляли других лиц, как якобы известных ему участников контрреволюционной организации. Очень часто фиктивные протоколы допроса арестованные подписывали под проигрывание патефонных пластинок. При этом Шейкман и Федосеев говорили, арестованным, что это нужно для советского правительства и что чем быстрее арестованные подпишут протоколы допроса, тем скорее их освободят и направят на работу».

Взрыв смесителя и отходящего коллектора (в протоколе допроса «вентилятора») в цехе азотной кислоты 2-й очереди произошёл по вине аппаратчицы, которая к уголовной ответственности не привлекалась.

Полковник юстиции Батурин нашёл, что О.А. Башарин был арестован без наличия на это каких-либо материалов, устанавливающих его виновность. Прокурор пришёл к выводу, что «показания, полученные от Злобина, Самарского, Грабовского и самого Башарина, являются неправдоподобными. [Редактор газеты «Ударник»] Грабовский на следствии не признал себя виновным, никаких показаний о преступной деятельности Башарина не дал, настоящий протокол допроса Грабовского в деле Башарина отсутствует. Допрошенные свидетели Игнатьева Мария и Осипова Алевтина охарактеризовали Башарина с положительной стороны. Из документов партийного архива видно, что Башарин к антипартийным группировкам и оппозициям не принадлежал. Никаких данных, которые свидетельствовали бы о том, что Башарин совершил преступление, не имеется. Приговор Военной Коллегии от 19.01.1938 г. в отношении Башарина отменить, дело по обвинению его производством прекратить по пункту 5 статьи 4 УПК РСФСР».

Оправданием Военной коллегии Верховного Суда СССР от 26 октября 1955 г. судебное дело в отношении Башарина Олега Андреевича ПРЕКРАЩЕНО за отсутствием состава преступления.

P.S. Марию Николаевну Баранову в связи с арестом мужа и объявлением его «врагом народа» исключили из партии, уволили с работы, объявили административно-ссыльной, лишив паспорта и обязав ежемесячно, обычно по ночам приходить отмечаться. Из г. Березники она в 1937 г. уехала в г. Усолье. Больше трёх месяцев её не брали на работу. У неё отняли мужа, отца её детей, любимое с детства занятие, однако никто не мог лишить её трудолюбия, исполнительности, ответственности, доброжелательности к людям, других прекрасных качеств. 4 года она трудилась в районной библиотеке, её работу признали образцовой, а имя занесли в книгу Почёта библиотечных работников Наркомпроса РСФСР. За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны она получила медаль. В 1967 г. она была удостоена ордена Трудового Красного Знамени. Искра Олеговна заочно отучилась в Соликамском педагогическом училище, работала в Усольской школе №2, четверть века работала в Березниках заведующей детским отделением профсоюзной библиотеки азотчиков (ДК Ленина). Ирина Олеговна стала техником-инженером, работала в ПО «Сода». Владлен (Вадим) Олегович в войну окончил курсы трактористов на МТС, работал на тракторе. Осенью 1944 г. был призван на Тихоокеанский флот, служил подводником, участвовал в войне с Японией в 1945 г. После 7 лет службы вернулся в Березники, работал электриком на содовом заводе [4.С.2].

Шейнкман Соломон Исаакович, старший лейтенант ГБ, начальник Ворошиловского РО НКВД был арестован 20 октября 1938 г. 28 октября 1938 г. Военная коллегия Верховного суда осудила его "вредительскую работу", заключавшуюся в массовых необоснованных арестах и фальсикациях дел. Он был приговорён к 15 годам лишения свободы.

Попцов Николай Демидович, сержант ГБ, осуждён Военным трибуналом войск НКВД Уральского округа по ст. 193-17 пункт «Б» УК РСФСР и приговорён к высшей мере наказания.

Источники:

  1. Коллеги. Документальный очерк / Березниковский рабочий №202, 20.10.1988.

  2. Коллеги. Документальный очерк / Березниковский рабочий №203, 21.10.1988.

  3. Ф.641/1, Оп.1, Д.10114.

  4. Коллеги. Документальный очерк / Березниковский рабочий №203, 22.10.1988.



Список записей
Работает на: Amiro CMS